Вышка для своих — Вышка для всех
Участники студенческой организации ESN HSE Moscow поговорили с Оксаной Осадчей, незрячей студенткой школы филологии НИУ ВШЭ, и обсудили то, как незрячие люди в России преодолевают трудности при получении высшего образования и поиске работы, находят способы заниматься волонтерской деятельностью и строят взаимоотношения с обществом.
- Оксана, ты сейчас работаешь или получаешь стипендию?
- Cтипендию мне не удалось получить из-за неудовлетворительной оценки по английскому. А т.к. нет стопроцентной уверенности в том, что удастся ее получить потом, с этого лета я пошла работать. Я пою в хоре храма каждый день почти без выходных, потому что чем меньше работаешь, тем меньше получаешь. Вообще, когда храм строился, задумывалось, что будет только хор незрячих. Сейчас в хоре много брайелистов (10-12 чел).
- Расскажи о своем опыте работы до того, как попасть в хор храма?
- Как-то я захотела заняться расшифровкой аудиозаписей, но возникло две проблемы: первая касалась низкой оплаты (400-500 рублей за одну расшифровку), а вторая – отношений с работодателями. Когда я попросила работодателя предупреждать меня заранее, если нужно выделить какой-то фрагмент текста (потому что сама я этого не могу заметить), с его стороны последовала стандартная реакция: «Зачем тогда работаете, если не видите?» Было тяжело, но, когда нет денег, ищешь любую работу – неважно, тяжело или нет. Пока он не знал, что я не вижу, он не отказывался от моего труда.
- Я знаю, что помимо учебы и работы ты успеваешь заниматься волонтерской деятельностью. В каких проектах ты участвуешь?
- Часто я пеку сладости для благотворительных ярмарок или бейксейлов, которые проводятся в нашем университете. Если узнаю о них заранее и располагаю временем, обязательно принимаю участие. Правда, сейчас с утра из-за работы такой возможности нет.
- Ты активно участвуешь в университетских мероприятиях и организациях? Насколько это доступно?
- Я не думаю, что это недоступно. Очень часто то, что доступно или недоступно зависит от нас самих, потому что большинство нюансов все-таки можно разрешить. Другое дело – нехватка времени, хотя мне хочется узнавать многое новое, быть волонтером и т.д. Я хочу играть в Вышкинском театре, но когда ты работаешь, это не так просто, работа отнимает много времени и требует вложения сил: я встаю в 6-7 и иду на работу в храм. Два часа пою и к 11 я уже на парах.
- Что касается образования, с какими препятствиями сталкиваются незрячие при прохождении ЕГЭ и олимпиад?
- ЕГЭ на Брайле уже есть, все просто: выполненные задания переводятся и проверяются. А вот с олимпиадами сложнее: пока что нет адаптированных для нас олимпиадных заданий. Мне, например, на Московской филологической олимпиаде в качестве задания предложили сопоставить отрывки из романа с картинками. Тут я, конечно, ничего не могла сделать. Но на ЕГЭ, если человек не может выполнить задания по физическим причинам, предусмотрена их замена на аналогичные по сложности.
- Почему ты поступила на факультет филологии и решила изучать древнерусский язык? Были ли у тебя какие-то трудности в обучении?
- Поступила, потому что я любила читать, мне было интересно работать с древнерусским языком. Но изучать его было неудобно, ведь доступной информации в интернете для меня не было. Раньше я думала, что интерес к слепым и глухим будет моей волонтерской деятельностью. Потом поняла, что мне не хочется разделять профессиональные и волонтерские интересы. Я хочу создавать проекты для помощи незрячим и глухим, это касается и филологии, и доступности информации и среды.
- Изучая дефектологию, хочется ли тебе связать свою жизнь с этой сферой в будущем?
- Отчасти да, если получится совмещать филологию с лингвистикой или другими гуманитарными науками. Я хочу заниматься разработкой древнерусского языка Брайля, это что-то среднее между филологией и дефектологией, потому что здесь нужно учитывать и особенности восприятия незрячего человека, и понимать, как это сделать грамотно с точки зрения филологии. Я хочу сделать что-то такое, что упростит обучение и мне, и другим ребятам, и преподавателям. Тут может помочь система кодирования, специальные обозначения, которые будет понятны и ученикам, и преподавателям.
- С чего бы ты начала, если бы взялась за улучшение преподавания незрячим?
- Важно изучить тему преподавания иностранных языков слепоглухим людям. Иностранные языки расширяют возможности, дают много преимуществ (общение с иностранцами, чтение на другом языке). В обычных школах сейчас помимо английского обычно есть и второй иностранный язык. Но в коррекционных школах, даже московских, такого нет, хотя они считаются сильными. Я, конечно, всячески «за» инклюзивное образование, но здесь большую роль играет человеческий фактор: насколько незрячий готов взаимодействовать с обществом в школьной среде и насколько общество готово взаимодействовать с ним. Обучение в сильных школах, гимназиях хорошо подготавливает к университету, а обучаясь в коррекционных школах по обычной программе, очень многое приходится делать самому. Россия ратифицировала Европейский акт по правам детей с инвалидностью и по закону мы имеем право учиться и там, и там. Но по факту это не всегда работает. Во многих школах до сих пор нет методики преподавания для таких детей.
- Как бы ты оценила среду НИУ ВШЭ для людей с ограниченными физическими возможностями?
- На самом деле, все хорошо. Стоит сказать, что никто не знает, что тебе нужно, пока ты об этом не заявишь. В Вышке эта система очень хорошо работает. После того, как сообщишь университету о проблеме, кому-то дают стипендию, кому-то брайлевский дисплей, а сейчас хотят оборудовать аудитории для колясочников. Пока это все только начинает развиваться, надеюсь, когда-нибудь все получится.
- Есть ли в НИУ ВШЭ такое оборудование, которое предназначено для помощи незрячим?
- Да, наш университет закупил специальные брайлевские принтеры. Это была моя инициатива, потому что до этого приходилось в РГБС (Российская государственная библиотека для слепых) печатать за свои деньги, что обходилось дорого. Я была рада покупке принтера, потому что теперь я могу в любой момент прийти в кабинет и напечатать то, что мне нужно. Да и это пригодится многим моим знакомым из университета.
- То есть, тексты, которые тебе присылают преподаватели, ты перепечатываешь на брайлевком принтере?
- В основном – да. Все зависит от объема: если текст состоит из 200 страниц на русском, то это будет где-то 600 на Брайле. В таких случаях я конечно не печатаю, а читаю с брайлевского дисплея – такое приспособление, которое подключается к компьютеру и выводит текст в виде шеститочечных символов на языке Брайля. На дисплее отображается 40 символов одновременно, которые сменяются по мере прочтения. Для слепоглухого человека это единственная возможность работать с компьютером. К сожалению, специальная техника непомерно дорогая, например, такой брайлевский дисплей стоит примерно 240 тыс.
- Какие программы ты используешь для работы с техникой?
- Скачиваю специальную программу (примечание – Jaws for Windows), и компьютер уже работает с озвучкой. А в некоторых компьютерах даже скачивать не надо, уже все встроено. В специальных возможностях телефона тоже есть функция проговаривания, поэтому довольно удобно пользоваться.
- Я видела в твоих видеозаписях фильм с тифлокомментариями. Как это работает?
- Тифлокомментарии – это искусство словами описать визуальный ряд. Переводчик должен описать что происходит в фильме так, чтобы незрячему человеку было все понятно. Здесь нужна четкость, чтобы у человека сложилась вполне объективная картинка, важно избежать какой-либо оценки. Очень часто используют оценочные слова вроде «красиво». Но задача описывающего – рассказать о происходящем так, чтобы это для меня было красиво, а не для него, и сделать это нужно кратко и емко. Важна и работа со звуком: голос не должен заглушаться. Есть и театральные спектакли с тифлокомментариями. Здесь все уже в режиме реального времени: ты сидишь, тебе дают маленький наушник, и тифлокомментатор, сидящий на балконе, описывает тебе то, что видит. Но это крайне редкая практика, да и довольно дорогая (5-8 тысяч).
- А насколько незрячим людям комфортно пользоваться интернет-сайтами?
- Сейчас есть много сайтов с версией для слабовидящих, но часто там ограниченный функционал. Код с картинки, который позволяет прослушать информацию со страницы, тоже есть далеко не везде. Некоторые, конечно, делаются грамотно, но таких пока мало. Очень часто то, что касается доступности, делается без тех, кто в этом нуждается. В любом деле, если речь идет о людях с инвалидностью, очень важно учитывать их мнение и привлекать их для решения вопросов.
- Расскажи, где человек, который хочет помочь слепоглухим людям, может это сделать?
- В волонтёрской организации «Школа человечности». Я и сама там участвую. По сути они занимаются просвещением общества, чтобы окружающие адекватно представляли себе людей с инвалидностями и понимали, что это такие же люди, что им не надо помогать, не спросив их. Не надо думать, что эти люди живут в полной тишине или в полной темноте. Это все очень индивидуально. Мы все разные, всем нужны разные виды поддержки и все общаются с помощью разных видов коммуникации: есть дактилология (ручная азбука), пальцевая азбука (словесная коммуникация), жестовый язык и т.д. Школа занимается обучением, интегрированием и самих незрячих и слепоглухих, что принципиально важно, потому что есть такое убеждение, что волонтеры – это те, кто помогает людям с инвалидностью, но при этом не подразумевается, что люди с инвалидностью также прекрасно могут быть волонтерами. Такое мнение – это пережиток пошлого, когда были благотворители, которые считали, что помогают бедным и обездоленным людям с особенностями, но это не так.
- С какими трудностями ты сталкиваешься при общении с людьми на улице?
- Недоступность пугает меня даже не так сильно, как неадекватность окружающих, видящих человека с инвалидностью. Многие делают недопустимые вещи, руководствуясь принципом «догнать и причинить добро», пытаются помочь, не зная, нужно ли это человеку. Я обращаюсь за помощью только тогда, когда мне это действительно необходимо. Когда говоришь кому-то, что тебе не нужна помощь – очень часто отвечают «хоть доброе дело сделаю». Получается, что человек делает так называемое доброе дело не для того, чтобы действительно помочь, а для того, чтобы говорить себе и всем остальным об этом. Тогда лучше вообще не браться за это. Если хочешь помочь человеку с инвалидностью, самое главное сначала – спросить нужно ли ему это вообще, очень часто люди за тебя решают. Это какая-то позиция очень неприятного покровительства, как будто мне обязательно нужно помочь. Это неправильно.
- А с агрессией ты часто встречаешься?
- Такое тоже бывает. Например, когда задеваешь человека тростью, и он не видит, что ты незрячий, или просто в плохом настроении, ты извиняешься, но могут крикнуть или толкнуть в ответ. Но это скорее исключение из правил. Зависит от адекватности и настроения. С другой стороны, иногда можно встретиться и с моей агрессией. Например, когда я прекрасно знаю, как идти к эскалатору, и кто-то хватает меня за руку, чтобы «помочь», тут я уже не могу ответить спокойно. Эти хватания неприятны, небезопасны, могут просто напугать и дезориентировать. Такого поведения нужно избегать, не нужно навязываться. Некоторые не понимают, как я могу одна гулять. Хотя с какой стати человек с инвалидностью должен обязательно быть с кем-то, если может сам ориентироваться один? Считается, что незрячему человеку должно быть тяжело пользоваться метро или подниматься по ступенькам. Таких стереотипов действительно много. Ты начинаешь объяснять, но люди все равно не понимают, очень настойчиво пытаются уступить место, даже если ты не хочешь. Бывает, что пьяные или слишком сердобольные люди пытаются дать деньги, я очень жестко отказываюсь всегда от этого. Почему-то тебе пытаются приписать роль несамостоятельного человека, неспособного заработать себе на нормальную жизнь.
- Как ты считаешь, что нужно сделать, чтобы исправить такое отношение людей к незрячим?
- С незрячим нужно общаться так же, как и с обычным человеком. Само отсутствие зрения меня не беспокоит, меня больше беспокоит то, что человек обращает слишком много внимания на мою особенность. Это значит, что он не видит во мне полноценного человека, а видит ту, к которой надо как-то по-особенному относиться. Нужно объяснять, что есть своя культура помощи и вообще своя культура коммуникации с любым человеком, независимо от наличия инвалидности
Интервью: Анастасия Андреева
Транскрибирование и оригинальный текст: Александра Суховеева
Редакция: Екатерина Федько
Дата
22 декабря, 2017 г.
Рубрики
В статье упомянуты